Морозно. Темные ели хищно оскалились густыми лапами. Сиреневый снег тускло мерцает в лунном свете. Воздух неподвижен; в звенящей тишине зимней ночи каждый звук кажется лишним и даже кощунственным. Но белая хищница, медленно пробирающаяся между сугробами, не издает звуков. Мощные лапы со стальными когтями ступают мягко и бесшумно. Только цепочка следов на лесной тропинке выдает, что прошел здесь не бесплотный призрак, а вполне реальный, живой зверь, оттого не менее страшный.
Тихо, тихо, рано еще. Не спугнуть. А как хочется броситься поскорей вперед, впиться клыками в горло, почувствовать запах крови, пролившейся на только что выпавший снег! Но – рано.
Шаг. Еще один шаг приближает к смерти незадачливого зверька, а белую хищницу – к заслуженному ужину. Или обеду? Есть хочется…
Вот теперь – пора. Запах живой, пока еще не пойманной, но уже обреченной добычи дразнит чуткий нос, быстрый бег будоражит кровь, приносит какую-то особенную, пьянящую радость погони. Если надо будет – она пробежит так сутки-другие. Но заяц отощал, сил у него немного. Скоро, скоро уже настигнет зверька белоснежная смерть…
Алая кровь на синеватом снегу. Аромат и вкус свежей, только что пойманной добычи… До чего же это здорово! Жаль только, отощал зайка за зиму, есть нечего… И голод волчий от такого «перекуса» только крепнет…

– Хелл! Хелл! Проснись, черти тебя раздери! Смотрит!
– А? Что?
– Смотрит, говорю же!
Я кое-как разлепила веки и одарила училку мутным взглядом: слушаю, мол. В этот момент больше всего на свете мне хотелось перегрызть ей горло, как тому зайцу. Блин… Такой сон хороший был… Когда еще поохотиться удастся, зимы нет…
– Долго еще?
– Минут пятнадцать. Пойдем сегодня в «Ростикс»?
– Деньги есть?
– Сотня…
Мы замолкли. К концу седьмого урока никто уже не мог думать ни о чем, кроме еды. Какая уж тут история? Я вырвала из тетради листок, нарисовала на нем крестик и протянула Даше. Она кивнула и поставила ноль. На передней парте Юрка слушал плеер, наши задние соседи что-то увлеченно обсуждали. С других рядов доносились приглушенные смешки, летали записки и ластики. Училка злилась, но сделать ничего не могла. Историю в нашем классе не любят. По-моему, то, что мы сейчас проходим, знает пара человек, не больше.
Наконец раздался пронзительный звон. У меня от него голова болеть начинает. В соседних школах давно музыкальные звонки, а мы тормозим. Как, впрочем, и всегда.
Мы вскочили с мест. Сумки давно были собраны, и весь класс разом ринулся к двери. Образовалась давка. Мы с Дашкой проскочили внизу и смотались, пока историчка не вспомнила о домашке. Аню из параллельного класса встретили уже в раздевалке.
– Хелл, я тебя везде ищу, Дашка, привет! Слушай, Белая, тебя Дима просил встретиться с ним за школой. Сейчас.
– А что он тебя гоняет, спрашивается? Самому подойти слабо?
– Ты же его опять пошлешь… А он страдает…
Что?! Кто бы говорил. Анька в этого козла влюблена с начальной школы, бегает за ним хвостиком, а Димка ее гоняет по мелким поручениям. До его прихода к нам в школу с девчонкой хоть разговаривать можно было, теперь у нее одна тема – Димочка и его страдания. Когда этот гад в первый раз мне встречаться предложил, Анька весь день проплакала. И ведь настырный же, сволочь… Слов нет…
– Так ты сходишь?
Схожу, а куда я денусь. Иначе даже мне, признанному чудовищу, в глаза ей стыдно смотреть будет. В очередной раз вмажу Диме по морде и свалю.
– Даш, ты со мной?
– Ань, пойдешь с нами потом в «Ростикс»? – спросила подруга, согласно кивнув.
Димка ждал на обычном месте, возле гаражей. В руках у него была дорогущая орхидея, с которой он, по-моему, выглядел совершенно нелепо. Заметив нас, он протянул мне цветок со словами:
– Необыкновенной девушке – необыкновенный подарок!
Аня посмотрела на него так, что мне безумно захотелось влепить гаду пощечину. Я отдала цветок ей:
– Ты же видишь, он сам тебе подарить не решается! Необыкновенная девушка здесь только одна!
Глядя на сияющее лицо приятельницы, я думала: дура! Как можно быть такой идиоткой?! Я-то для себя давно решила, что если любовь так меняет людей, лучше мне обойтись без нее. Слишком дорога свобода.
Димка смотрел на меня сердито, Даша – одобрительно, Анька – преданно, как маленький щенок. Такая уж она, Анька – верная, наивная, как младенец, и очень добрая. Ее невозможно обидеть, потом совесть сгрызет. А она, кажется, и не подозревает об этом…
Мне вдруг безумно захотелось убежать. Не видеть их всех, просто бежать вперед, подставив лицо ледяному ветру. Добраться до леса и дальше уже нестись между елей вперед, пугая птиц. А больше всего хотелось оказаться где-нибудь за городом, где в лесах еще водятся зайцы, поймать одного, разорвать зубами еще теплую тушку… Как во сне…
– Хелл! Волшебная!
– А? Что?
На меня, не отрываясь, смотрело три пары человеческих глаз. Догадавшись, в чем дело, полезла в сумку за зеркалом. Ну конечно… Мои собственные глаза человеческими отнюдь не были. Такой янтарно-желтый цвет можно увидеть у волка.
– Эх… Луна зовет…
Конечно, всем было ясно, что не в Луне дело. Тем, кто знает меня достаточно хорошо, известно, что на нее мне по большому счету плевать. А все присутствующие неплохо меня знали. На самом деле, я просто очень давно уже не была в лесу. Слишком давно. Волчице в городе тяжело, и мне с каждым днем становилось труднее себя контролировать.
– Ну что, мы в «Ростикс»-то идем? Дим, говори быстрей, что надо, и вали.
– Ну… В общем…
Вот тут я уже удивилась… Это Димка-то, упрямый, как стадо ослов, и наглый, как… Не знаю. Как Димка. Это этот-то придурок не может сообразить, что вякнуть! Нет, если бы урок был – ладно. Там – в порядке вещей. Но… не та ситуация.
– Не тормози!
– Заткнись, Белая, – огрызнулся парень и начал заново, – Ну… Девчонки, я вас всех хочу пригласить к себе на день Рождения. На дачу. В лес. – Он умоляюще посмотрел на меня, будто я могла отказаться. Ну, то есть, я могла легко и, скорее всего, так бы и поступила, но лес меня добил…
Мы с Дашкой ошалело переглянулись. Аня с визгом повисла у Димки на шее, он, досадливо морщась, попытался ее отцепить. Не получилось…
– А когда?
– В эту субботу, после школы. Будут еще несколько человек из нашего класса. Отец нас отвезет. Так что, придете?
– А куда мы денемся…

Оставшиеся до субботы дни мы на каждой перемене обсуждали с Аней подарок Димке. Нам с Дашкой было, в общем-то, плевать, мы в первый же день на пару купили большой календарь  с котятами и забили. То, что подарок был совершенно неподходящим, никого не волновало. А вот Анькина ситуация была совершенно другой… Подарок она выбирала долго и тщательно, с нами советовалась постоянно, так что к концу недели любое упоминание о Димке вызывало у Дашки нервный тик, у меня – пожелтение глаз, и у обеих рост клыков! Но Аню мы все равно слушали: иначе обидится. Вы пробовали когда-нибудь обижать маленького беззащитного щенка?
Хуже всего нам пришлось в последний день. Аня даже на уроках доводила нас SMSками: «А вдруг ему не понравится?», «А что, если у него уже есть?», «А если…». Так что, когда уроки наконец кончились, и мы вышли на улицу, где уже ждал Димин отец с машиной, вы вздохнули с облегчением. А зря…
Димка, сволочь такая, демонстративно обрадовался нашему календарю, а Анину книжку не менее демонстративно не заметил. Бедняга всю дорогу проплакала, уткнувшись лицом в мое пальто, хорошо, оно непромокаемое. Ехали долго, тесно прижатые друг к другу, парни на сиденье перед нами орали во всю глотку, Лешка рядом со мной постоянно лез руками, куда не следует. Я его в конце концов укусила, кажется, шрам останется… Гадость страшная, и зубы почистить негде… В одну машину, большую, правда, где сиденья не в 2, а в 3 ряда, ухитрилось втиснуться 11 человек, включая водителя. Мы на заднем сиденье были впятером. От тесноты, громких звуков, отвратительных запахов бензина и почему-то сигарет, от духов, которые Анька на себя целое ведро вылила, рук идиота Лешки меня мутило, голова кружилась, а перед глазами все плыло. Мне было уже не до какого-то там Димки с его дурацким днем рождения…
- Оленька, тебе нехорошо?
Черт! Это меня добило. Какая нафиг «Оленька»?! Меня зовут Хельга, Хелл! В паспорте, правда, написано: Ольга Александровна Волшебная, но друзья обычно пользуются старинным вариантом или «адским» сокращением. Нет, когда называют Ольгой, Олей – куда ни шло. Можно – Белая, Волча, Сти (от Стихии) – все старые прозвища. Но Оленька… Это уменьшительно-ласкательное нечто…
Тормоза отчаянно взвизгнули. Машину развернуло на 180 градусов, мимо пронеслось дерево, с которым она чудом не столкнулась. Всхлипнула, открываясь, дверь, и я выпрыгнула наружу. Быстрее, быстрее от этого металлического чудища, вперед, в лес! Я летела, не разбирая дороги. Сейчас во мне не осталось ничего человеческого, и испуганная волчица убегала в лес, от запахов бензина и людей, от страшных звуков, режущих уши, от дороги, так пугающей дикого зверя. В лесу я нашла какую-то полянку и улеглась под заснеженной елкой, дрожа от ужаса.
Немного отдышавшись и придя в себя, я решила придумать, что делать дальше. Хотелось есть, но я не рассчитывала поймать кого-нибудь так близко от дороги. Значит, надо было забраться подальше. В то же время я помнила, что в машине осталась Дашка. Дашка хорошая, она со мной завтраками в школе делится – сообразила голодная я. Что такое школа, я в тот момент понимала смутно.
Так, а кто еще остался? Не будут ли они Дашку обижать? Ага, Аня – щенок неразумный, Димка – придурок, но мирный, из-за него вроде и ехали. А еще там был Лешка. Гад ползучий! Славно я его за руку! Нефиг было…Так, а он ведь может к Дашке привязаться… Надо ее срочно спасать!
Я встала, отряхнулась и пошла обратно по собственным следам. По свежему следу идти всегда легко и приятно, а я уже давно не была в лесу, поэтому прогулка доставляла истинное наслаждение. До тех пор, пока след не исчез…